...в течение последних лет часть российской элиты переняла параноидное видение внешнего, в первую очередь западного мира, которое в 1990-х годах было лишь идеологией крайне правых маргиналов и палеокоммунистов. Возможно, это еще не делает оправданным далеко идущее сравнение Янова развития событий в постсоветской России и межвоенной Германии. Но неоспоримо, что, несмотря на относительную политическую стабилизацию и стремительный экономический рост последних лет, ультранационализм, фанатичный антиамериканизм и постсоветский эквивалент Dolchstosslegende (легенда об уда­ре ножом в спину) стали, как ранее в Веймарской республике, важными интеллектуальными и политическими течениями в Российской Федерации. Так же, как и множество немецких политических деятелей, ученых и публицистов после Первой мировой войны, многие российские лидеры, интеллектуалы и журналисты сегодня декларируют, что потеря их страной значительных территорий, снижение ее роли в международных отношениях и жалкое положение дел в целом, — все это последствия инспирированного Западом тайного заговора. Якобы несколько «демократических» предателей выступили в роли американской «пятой колонны», продали национальные интересы и привели страну к пропасти потери родной культуры, древних традиций и собственной идентичности посредством тотальной вестернизации.

С момента первого исследования Яновым этой темы в середине 1990-х, сопоставление России с предфашистской Германией повторялось неоднократно. Не менее адекватная ссылка Янова на опыт Германии уже после Второй мировой войны и значительный успех Боннской (1949—1990 гг.) и Берлинской (1990 г. — по сегодняшний день) республик, напротив, упоминались реже. Это несмотря на то, что речь идет о той самой Германии, которая ныне в глазах многих представителей российской элиты приобрела роль чуть ли не самого привлекательного и желанного союзника России. Не только российские западники или умеренные патриоты, включая Владимира Путина, выделили Германию, как страну, которая была бы самым желаемым спутником России на международной арене и предпочтительным партнером для близкого экономического и культурного сотрудничества. Даже различные националисты, в том числе Владимир Жириновский, Александр Дугин и Геннадий Зюганов, признались в своем уважении Германии и интересе в более близком российско-немецком сотрудничестве.

Такие намерения можно только приветствовать, но они часто не соответствуют пониманию или признанию того, почему и как Германия стала таким заманчивым потенциальным компаньоном, образцовым обществом и популярным туристическим направлением для россиян сегодня. Более того, развитие Боннской республики после 1945-го могло бы послужить моделью для развития России после холодной войны. Так же, как развитие Германии после Первой мировой войны в определенном смысле должно было стать предостережением для постсоветских лидеров, ее возрождение после Второй мировой войны могло быть поучительным примером для российской элиты сегодня.

[...]На протяжении десятилетий Германия была и сегодня остается самым важным союзником США на европейском материке. Хотя немецкая критика по отношению к американской внешней политике временами была и есть жесткой, как, например, во время непродуманных интервенций Белого дома во Вьетнаме или Ираке, подавляющее большинство немецкой элиты продолжает поддерживать или, по крайней мере, принимать лидирующую роль Соединенных Штатов для западного мира, неотъемлемой частью которого стала теперь и Германия.

Если вспомнить, так было не всегда. Как и в России сегодня, многие представители немецкой политической и интеллектуальной элиты межвоенного периода гордились тем, что их родина не является частью Запада, не нуждается в либеральной демократии, и, вместо этого, следует цивилизационному «Sonderweg» — особому пути. Самым, в конечном счете, последовательным и популярным проповедником этой идеи оказался Адольф Гитлер. Парадоксально, но именно ультрапатриот, антилиберал и псевдодемократ Гитлер, а не немецкие западники, оставил нем­цам в наследство (кроме разрушенной и разделенной страны) глубоко неоднозначное отношение к собственной национальной идентичности. А ведь должно было быть наоборот: не только по логике нацистской идеологии, но и по мнению многих, если не большинства немецких политических, культурных и общественных лидеров Веймарской республики, покорение Германии Западом в результате Второй мировой войны должно было привести к потере немецкого национального самоопределения и германской этнической специфичности. События 1945-го должны были иметь намного худшие последствия, нежели то, что случилось с Германией после поражения 1918 г. Возможность независимого развития страны не только стала ограничиваться Западом, как это было после Первой мировой войны; она была полностью утрачена после безоговорочной капитуляции Третьего Рейха 8 мая 1945 года. Это — если верить риторике большинства немецких политических деятелей, профессоров и писателей Веймарской республики — должно было стать началом конца немцев как самостоятельной нации.

Что же произошло на самом деле: немецкое антизападничество привело к нацизму, который оставил сегодняшнему германскому национальному самосознанию неразрешимую проблему — дилемму вечной ответственности немецкого народа за ужасы Второй Мировой войны, концлагерей и Холокоста. И, как ни странно, возглавляемое США западное доминирование над Германией с 1945 до 1990 гг. стало, с другой стороны, одним из главных факторов в приобретении немцами нового чувства самоуважения, как одной из самых экономически успешных и культурно влиятельных наций послевоенной эпохи.

Сегодня не десятилетия фактического американского контроля над Германией, а наследие патологического недоверия к западным идеям и институтам во время Веймарской республики является причиной, по которой многие немцы имеют двойственное отношение к собственной национальной истории.[...]

История послевоенной Германии, таким образом, несет в себе важную весть для России: будьте осторожны в определении того, что, в конечном счете, действительно патриотично и кто, на самом деле, истинный патриот!

[...]Сегодня Россия не поставлена перед необходимостью полностью интегрироваться в западный мир, как и не находится под угрозой американской оккупации. Однако ее положение на международной арене становится с каждым годом все более опасным вследствие прогрессирующего распространения в российском обществе эксцентричных теорий заговоров, иррационального антиамериканизма и фантастических интерпретаций мировой политики — во многом следующих образцам немецкой политической мысли, публицистики и журналистики 1918–1933 гг. Более того, некоторые политкомментаторы, как, например, вышеупомянутый Александр Дугин, не стыдятся публично воспроизводить теории таких немецких интеллектуалов, как Карл Шмитт или Герман Вирт, биографии которых запятнаны временным сотрудничеством с нацистским режимом, и которые поэтому дискредитированы в самой Германии.

[...]Будет грустной шуткой истории, если современные относительно близкие отношения между Россией и Германией станут жертвой повторения ошибок немецкой элиты 1920–1930-х гг. политическими и интеллектуальными лидерами сегодняшней России.