[...]Цивилева я не знаю. Деталей этого дела я тоже не знаю. Я никогда вообще с прокуратурой даже не разговаривал, ненавижу это так называемое телефонное право. В этих вопросах я очень щепетилен. Но если предъявлено обвинение, значит, будет суд. Я надеюсь, что суд разберется во всем этом. [...] Конфигурацию ОАК никто не изменит. Здесь решения уже приняты, и приняты они намного раньше, чем, скажем так, полыхнуло. [...] решать, кто будет гендиректором МиГа, который будет одним из структурных подразделений ОАК, будет совет директоров и я. Но это будет несколько позже, потому что сначала мы объективно оценим активы МиГа. Хотя ясно, что это крупная компания и в последние годы она действует очень успешно.

[...]На сегодняшний день перспективы стратегического партнерства с EADS выглядят более реалистично с обеих сторон. И даже если говорить о формальных вещах, таких как совладение акциями авиастроительных предприятий: EADS владеет определенным пакетом российской корпорации "Иркут", а ВТБ очень грамотно, на пике падения, скупил пакет акций EADS и сейчас держит у себя. А вот дальше уже вопрос серьезный. Сотрудничество с такими крупными игроками, как Boeing или EADS, по определению несет в себе и плюсы, и минусы. Ну какие, например, плюсы? Если предположить, что в конечном счете Россия или ее банковские инструменты будут владеть 15% акций EADS, это означает, что мы имеем право размещать часть производства Airbus на своих предприятиях. Это дополнительные рабочие места и так далее – тут все понятно. А по гражданской авиации у нас ситуация очень тяжелая. В то же время в ответ EADS, наверное, захочет увеличить свою долю в ОАК. Здесь возникает вопрос, будет ли EADS иметь влияние, допустим, на производство и, что самое главное, сбыт продукции военного дивизиона ОАК? Речь в этом случае идет о миллиардах долларов. Тут может возникнуть вопрос о переделе рынка боевой авиации, где у нас очевидные преимущества, в этом смысле мы и EADS – игроки совершенно разного уровня. Есть еще вопрос сотрудничества в транспортной авиации, которая является авиацией двойного назначения, где у нас тоже пока преимущество.

[...]Вопрос стоит так: либо EADS и ОАК развиваются самостоятельно как два крупных самостоятельных игрока, либо они в некоторых секторах начинают объединяться или, по крайней мере, не конкурировать. То есть делить рынок.

[...]я бы так сказал. "Я буду добиваться изменения таможенного и налогового режимов для авиапрома и судостроения"

[...]есть определенные геополитические соображения. Мы хотим всячески развивать Дальневосточный регион в целом. Если там будет развиваться промышленность, значит, туда потечет рабочая сила. Это тоже один из способов немножко укрепить Дальний Восток. Но не только это. Главное, чтобы наши судостроительные предприятия на севере, на западе и на востоке производили весь комплекс действий: создание новых кораблей и обязательное производство гражданской продукции. Тут у нас, как и в авиастроении, достаточно благополучное положение в военном секторе и очень плохое, просто беда,– в гражданском секторе. Дело в том, что производить гражданские самолеты и гражданские суда на российских предприятиях просто экономически невыгодно. Потому есть НДС и есть таможенная пошлина на импортное оборудование, которое в большом количестве мы действительно закупаем и будем закупать. Нынешние таможенные пошлины таковы, что тем же судоходным компаниям выгоднее строить суда на корейских или норвежских верфях. А то, что строят у нас, выгоднее строить под чужим флагом, потому что последующая эксплуатация судна под российским флагом опять-таки боком владельцу и выходит. И я его прекрасно понимаю. Поэтому я хочу изменить правила игры, чтобы отрасль стала конкурентоспособной.

[ Вокруг Балтийского завода и "Северной верфи" – двух основных российских кораблестроительных предприятий, которые принадлежат Межпромбанку, сложилась конфликтная ситуация. "Рособоронэкспорт" сделал предложение интегрировать эти предприятия в государственный холдинг или продать их. Но переговоры так ничем и не завершились, после этого крупный контракт на строительство индийских фрегатов был передан на калининградский "Янтарь", а вы подвергли резкой критике "Северную верфь".] Я никогда ни в каких коммерческих переговорах лично не участвую. Слышал об этой ситуации, но это вопрос Виктора Христенко, его министерства. Для меня лично предприятие – частное или государственное – значения не имеет. Важно, чтобы оно было. "Северную верфь" я действительно критиковал, а Балтийский завод Герман Греф подвергал уничижительной критике за то, что Балтзавод 15-й год строит атомный ледокол "50 лет Победы", который и в этом году не будет спущен на воду. Это при том, что государство стопроцентно все последние годы финансирует, а ледокола как не было, так и нет. Значит, неэффективное производство... А мною "Северная верфь" была подвергнута критике за то, что цены на фрегаты и корветы становятся заоблачными. Причем "от фонаря", потому что никакие объяснения не поступают. В такие игры Министерство обороны не играет. А "Янтарь" просто в честной борьбе выиграл у "Северной верфи" контракт на фрегаты, потому что предложил более выгодные условия. В том числе обязался отчислить от экспортного контракта определенную сумму Министерству обороны.

[...] На "Янтаре" я был. Да, завод в плохом состоянии. Но сейчас ситуация стала лучше, они вышли из предбанкротного состояния, заказы пошли. А по поводу сделает не сделает... Сейчас мы не работаем на доверии. Есть контракт. Если он не выполнен, начинаются экономические санкции. Мы близки уже к тому, чтобы контракт с Министерством обороны ничем не отличался от экспортного. Сроки, цена и санкции. На день опоздал – $10 тыс. заплати. На месяц опоздал – $100 тыс. И директора согласны, крутятся.

[...]Мы на экспорт практически не продаем научно-исследовательские разработки, а это почти 30% гособоронзаказа. И кроме того, примерно 20% гособоронзаказа – это ремонт и модернизация техники. Кроме того, вы забываете, что мы на экспорт не поставляем ничего, связанного с оружием массового уничтожения и ракетными технологиями, а для себя закупаем. Стратегические силы – это еще в пределах 15-20% гособоронзаказа. Это та дополнительная ноша, которую Россия должна и будет нести, оставаясь ядерной державой и совершенствуя свои ядерные силы.