[...]О Путине как о бизнесмене и о Медведеве как о политике рассуждает Станислав Белковский в беседе с корреспондентом «Позиции.kz». 

– Добрый день, Станислав Александрович! Как складывается ситуация после вашего заявления об акциях и о 40 миллиардах?

– Ситуация складывается так, что Путин продолжает их контролировать. Чтобы он отказался от этого контроля, мы не наблюдаем.

– Были ли за это время попытки шантажировать или угрожать вам?

– Пока нет, но я не исключаю, что они вот-вот возникнут.

– Я по-прежнему так считаю. Ну, во-первых, Путин уже не остается на третий президентский срок. А версия о том, что он станет премьер-министром России, как-то для меня малоубедительна. Я считаю ее очередным путинским блефом, который вбрасывается с вполне конкретными целями. Первая цель – облегчить Дмитрию Медведеву восшествие на кремлевский трон, разыграв тот же трюк, что был разыгран перед думскими выборами. Тогда нас уверяли в том, что, голосуя за «Единую Россию», на самом деле выбираешь Путина. Теперь нас начнут уверять, что, голосуя за Медведева, получаешь двух президентов, по крайней мере, одного. Думаю, что незачем соглашаться на должность с таким большим объемом технической работы, обязанностей и ответственности. Да еще при маленьком объеме полномочий и при необходимости сконцентрироваться на хозяйственных проблемах, которые Путин всегда не любил. Не путинский это стиль, и идея его премьерства умрет, когда Дмитрий Медведев будет избран президентом. Возможно, конечно, что я ошибаюсь, но пока я склоняюсь к этой точке зрения. То, что Путин не останется на третий срок, для меня всегда было очевидным. Во-первых, он не может поставить себя в ряд диктаторов, он не может стать Лукашенко, у него очень большие интересы на Западе; и он не может бросить такой вызов западным элитам. Он не может формально нарушать. Он может нарушать правила игры тактически, но не формально. Документы у него всегда должны быть в порядке. Тем более что он юрист, и ему присущи черты профессионального заболевания, которое называется юридический кретинизм, подразумевающий, что при проявлении глубочайшего пренебрежения к духу права, он всегда строжайше следует букве права. Все должно быть оформлено как следует. Даже если это выглядит, как говорил Владимир Ильич Ленин, по форме правильно, а по существу издевательство, все равно это должно быть правильно по форме у Путина. А второе, Путин никогда не стремился к президентскому посту, его уговаривали, и он всегда испытывал трудности с принятием решений в сложных ситуациях. Все болезненные и трудные решения он откладывал на потом. И он проявил себя как лидер, который не хочет оставаться у власти надолго. Он страшно утомлен бременем этой власти. Поэтому я всегда считал и считаю, что он не останется у власти ни в какой форме, хотя некий церемониальный пост, который гарантирует ему не столько власть, сколько безопасность после ухода из власти, а эта проблема для него будет актуальной, у него будет. Какой? Пока не знаю.

– Вопрос, где окажется Путин после президентских выборов, занимает всех. Сейчас в российских СМИ муссируется тема, что он может занять пост председателя совета директоров «Газпрома»…

– Да, это не исключено. Вот это как раз возможно, потому что отвечает его амплуа. Потому что он любит и умеет заниматься такими вещами.

– А что вы скажете о попытках создания газового картеля на постсоветском пространстве? Возглавит ли Путин такой картель в случае его создания?

– Если бы такой картель был создан, то он бы его, безусловно, возглавил. Другое дело, что шансов на создание такого картеля практически нет, поскольку основные газовые страны постсоветского пространства видят в России не столько союзника, сколько конкурента. И стремятся к прямому контакту с потребителями газа, то есть с Европой, в обход России[...].

– Все же, чем займется Путин, если не пойдет в премьеры и не сможет быть во главе газового картеля?

– Путин, я думаю, должен стать крупным международным чиновником, общественным деятелем либо бизнесменом, только такой статус обеспечит ему достаточный уровень комфорта и безопасности.

– А какой такой международный пост ему могут предложить?

– Любой, начиная от совета директоров какой-нибудь крупной транснациональной корпорации типа германских компаний Bellona, БАСФ или БиПи, а также заканчивая Международным олимпийским комитетом.

– Ну, это не очень высокий статус. Я допускаю, что как некая транзитная площадка это, возможно, будет рассматриваться. Но не как окончательное решение путинского вопроса.

– Чем продиктован выбор Медведева? Почему именно он?

– Потому что не решена одна из важнейших задач путинского правления, а именно легализация российской политико-экономической элиты, ее капиталов на Западе. Именно поэтому Путин был вынужден сделать ставку на кандидата с имиджем либерала, который будет иметь от Запада некий карт-бланш и кредит доверия. А человек с имиджем силовика или советского руководителя, то есть Сергей Иванов или Виктор Зубков, не имели бы такого кредита доверия, что осложнило бы выполнение задачи, едва ли не единственной нерешенной задачи путинского правления.

– Но вы несколько раз говорили в различных интервью, что Путин предложил человека, выбранного Абрамовичем и Волошиным. А это не может насторожить Запад?

– Нет, потому что Запад очень мало разбирается сейчас, что происходит в политической ситуации в России. Это я ответственно заявляю как человек, который почти ежедневно общается с представителями западных посольств в Москве и ведущими журналистами западных СМИ. Поэтому версия о том, что Медведев либерал и меньшее зло по сравнению со злыми чекистами, достаточно популярна и распространена, и у нее гораздо больше сторонников, чем противников. Поэтому Запад долго еще будет в это верить. И будет успокаивать себя тем, что он в отношениях с Россией избежал худшего, и Путин действительно выбрал пусть не идеального, но лучшего преемника, чем Иванов.

– То есть превалирует поверхностный взгляд на российские дела?

– Он давно уже превалирует. И само присуждение Путину статуса «Человека года» по версии журнала «Тайм», и особенно сопровождавшая это редакционная статья в «Тайме» тех людей, которые общались с Путиным, свидетельствует о том, что понимание путинского режима и его последствий в западном экспертном и политическом сообществе отсутствует. На Западе есть люди, которые реально понимают, что происходит в России, но они в меньшинстве, и не они сегодня определяют интеллектуальную мысль.

– Будет ли пересмотрена Конституция в случае, если Путин хотя бы ненадолго станет премьер-министром?

– Во-первых, если Путин возглавит правительство России, ему не удастся сделать это на короткий срок. Количество проблем с каждым днем будет нарастать, сбежать с тонущего корабля с каждым днем станет сложнее. Это еще один для меня аргумент, почему он не возглавит, скорее всего, правительство России. Чем дальше, тем сложнее для него будет уйти. Путин, естественно, ничего делать не будет. А если даже процесс реформирования Конституции начнется, то он займет достаточно длительный срок. И за это время, если он станет премьером в апреле или мае, сразу поменять Конституцию не смогут. И он должен будет работать с нынешней Конституцией, а премьер у нас по ней чисто декоративный. Я вообще не понимаю, зачем нужен премьер, поскольку кабинет формируется и отправляется в отставку президентом, который является и главой исполнительной власти. И логичней было бы даже исключить из Конституции пост премьера, который существует, чтобы было на кого сваливать ошибки и провалы. Это еще один аргумент, почему я считаю, что Путин вряд ли такой неблагодарный пост позволит себе занять.

– А все-таки можно говорить о том, что Конституция будет пересмотрена?

– Да, она будет пересмотрена. Но это будет уже не в пользу Путина. Сама логика эволюции политической системы показывает, что сверхполномочия президента вредны, в них сложность и для президента страны, потому что он вынужден заниматься всеми проблемами страны, вплоть до подготовки труб к отопительному сезону, что подрывает его особый статус в политической системе. Поэтому система будет эволюционировать в сторону увеличения президентского срока при определенном сокращении его полномочий и расширении полномочий парламента в части формирования правительства. Но как быстро пройдет эта реформа, мы не знаем, потому что сегодня политическая элита России слишком осторожно относится к большим политическим реформам. Она не в состоянии их осмыслить, тем более – впоследствии проводить их в жизнь. Поэтому, чтобы реформа пошла, нужна серьезная политическая воля, а такого субъекта мы пока не видим.

– Видите ли вы в перспективе соблюдение Россией демократических принципов?

– Нет, не вижу и весьма скептически отношусь к этому. Потому что несмотря на либеральный имидж Медведева, я считаю, что он пойдет путем дальнейшего закручивания гаек, а не послабления, оттепели. Медведев, во-первых, будет вынужден концентрировать в своих руках некие властные ресурсы. Он характеризуется людьми, знающими его, как человек жесткий  и цепкий, а не мягкий добрячок, который мелькает на экране телевизоров. И поскольку, с другой стороны, у него нет ответов на реальные исторические вызовы перед Россией, и он не сможет решать объективные проблемы страны, то первым ответом медведевского Кремля будет гонение на остатки оппозиции и оставшиеся независимые СМИ. Тем более что у Медведева есть еще существенное отличие от Путина: если Путин не пользуется Интернетом, считая его маргинальной информационной средой, поэтому, собственно, в Интернете и процветает свобода слова при Путине, то Медведев – активный пользователь Интернета, который каждое утро читает про себя все. Он считает Интернет влиятельной информационной средой, и поэтому Интернет тоже подвергнется гонениям, каким подвергаются  сегодня печатные СМИ, телевидение, радио. Ничего хорошего от президента Медведева я не жду. Другое дело, что все это будет проходить под флагом либеральной риторики в отличие от путинского периода, в защиту прав человека от экстремистов и т.д. Все не согласные с этими утверждениями будут объявлены уже не врагами государственности и империи, как при Путине, а врагами свобод. Меня, безусловно, объявят врагом свободы, и мои движения будут истолкованы как экстремистские; и штатные кремлевские правозащитники всегда оправдают такое гонение. И поэтому это еще опаснее для России, потому что закручивание гаек под либеральным соусом пойдет гораздо быстрее и успешнее, эффективнее, чем под имперским соусом.

– Будут ли в России усиливаться центробежные силы, на ваш взгляд?

– Думаю, да, в основном на Кавказе и на Дальнем Востоке. На Кавказе потому, что это связано со становлением новых пассионарных людей, которым чуждо все советское, которые не помнят советских времен и которые готовы встать под знамена радикального ислама. А на Дальнем Востоке это вызвано стремительной китаезацией, ежегодно большим приростом китайского населения и формированием устойчивых влиятельных китайских общин. Других регионов, где нарастают сепаратистские настроения, я пока не вижу, хотя Кавказ и китаезация Дальнего Востока более чем существенны и чувствительны, и поэтому других проблем нам искать не надо. Эти бы решить.

– Станислав Александрович, и последний вопрос. Как при Медведеве будут строиться отношения с постсоветскими странами, в частности, с Казахстаном?

– Будут развиваться те тенденции, которые были заложены при Владимире Путине, когда все постсоветские страны рассматривались не как политические партнеры, а как поставщики и потребители различных ресурсов и партнеры правящих кланов тех или иных бизнесов. Медведев с самого начала был при становлении этих отношений, он, кстати, являлся куратором проекта «Янукович» на выборах в Украине в 2004 году. Он был во многом причастен к логике, философии, технологиям новой системы отношений на постсоветском пространстве, поэтому никаких кардинальных изменений не будет. Будет усугубление того, что сложилось во время второго срока пребывания Владимира Путина у власти.

Источник: [Интервью]// ПОЗИЦИЯ.kz, 28.12.2007.