Он всегда хотел быть непубличной фигурой. По иронии судьбы, он стал самым знаменитым русским, а теперь еще -и самым знаменитым русским плейбоем. Я очень хорошо помню тот самый момент, когда Роман Абрамович, по выражению поэта, перелетел из тени в свет. По чистой случайности я стал одним из первых его свидетелей и летописцев, хотя никогда не был близок к тому клану, который чуть позднее стали называть «кремлевской семьей», и не занимался сколько-нибудь последовательно жизнеописанием этого клана.

Ранним утром июльского дня 1998 года, проезжая по родному Кутузовскому проспекту в направлении, как это называется, из области в центр и едва миновав Триумфальную арку, я обратил внимание на висевший справа по ходу движения огромный бильборд - рекламный стенд-плакат. Он был в высшей степени необычен: по огромному полотну квадратов в двадцать, оформленному, как поздравительная открытка, катилось несколько золотых и серебряных монет непонятного достоинства и происхождения. В левом нижнем углу, как бы от руки, чуть корявым почерком было начертано: «Рома любит семью. Семья любит Рому. Рома - хороший мальчик. Он хорошо устроился».

И все. Какая семья? Какой Рома? Где и как он устроился? И, главное, почему широким массам москвичей и гостей столицы должно быть дело до устройства Ромы и его отношений с семьей? Все это было совершенно непонятно.

Нужно учесть: такое вот использование уличной рекламы в каких-то зашифрованных целях, превращающее рекламу - жанр по определению предельно ясный для ста процентов ее потребителей - в своего рода ребус для 99,99 процентов, тогда было абсолютной новинкой. Если хотите, ноу-хау, положившим начало целой моде. Это уже потом по всей Москве стали появляться загадочные плакаты с анонимными признаниями в любви некоей Марианне и таинственному Солодову. Как позднее выяснилось, Марианну любил чиновник-олигарх Вавилов, а признание в любви Солодову оказалось рекламой одноименного пива. Конкуренты по бизнесу стали превращать рекламу в понятную для немногих, почти изысканную, дорогостоящую игрушку: вспомним плакаты «Остановите петтинг - хватит грабить Россию», которые пародировали столь же загадочный для большинства, висевший на всех углах слоган «Остановите толлинг - хватит грабить Россию».

Тогда, июльским утром 98-го, будучи все-таки человеком более осведомленным в политических интригах, чем большинство горожан, я понял, что за Рома имеется в виду, оценил всю неожиданность хода и помчался в редакцию журнала «Итоги», где в ту пору работал. Мы успели отправить на Кутузовский фотокорреспондента: бильборд провисел лишь несколько часов, и запечатлели его для истории только наш фотокор и еще один, кажется, из «Коммерсанта». Все остальные «свидетельства» и «очевидцы» паразитировали на двух маленьких заметках, появившихся в «Итогах» и «Коммерсе».

«Очевидцев», как водится, оказалось много: я потом прочитал у кого-то из них, что на рекламном щите был изображен сам Абрамович. Что за чушь! В том-то и дело, что Абрамовича в ту пору мало кто знал по имени-фамилии, а в лицо - и вовсе только близкие друзья. Тут же после истории с бильбордом, в результате которой Абрамович, явно помимо своей воли, проснулся знаменитым, НТВ объявило, что выдаст две тысячи долларов тому, кто пришлет в редакцию его фото: оказалось, нигде нет изображения загадочного любимца «семьи».

Это, конечно, была, простите за вульгарность, разводка, которая сразу заставила внимательных наблюдателей предположить, откуда растут ноги у плаката «Рома любит семью». У могущественной службы безопасности «Медиа-Моста» (к тому времени Гусинский уже вступил в жесткую конфронтацию с Кремлем) не могло не быть фотографии Абрамовича. Какое там: у нее уже было на него пухлое досье, которое вскоре после истории с бильбордом было вброшено в прессу. В этом досье, по обстоятельности и документированности сильно напоминавшем то, что Остап Бендер в свое время собрал на подпольного миллионера Корейко, было все. Детство мальчика-сироты. Первая судимость (1992 год, дело о хищении дизельного топлива с Ухтинского НПЗ). Первый миллион (заработан тогда же, на хищении 55 цистерн с топливом). Дружба с Борисом Березовским, проложившим Абрамовичу дорогу в большой бизнес, и дружба с Татьяной Дьяченко, благодаря которой «Рома» и стал любимцем «семьи»...

Вскоре заговорила и Валаамова ослица по имени Александр Коржаков, с легкой руки которого к Абрамовичу приклеилось звание «кошелька семьи».

Дальнейшее хорошо известно: перелетев, помимо своей воли, из тени в свет, обратно в тень Абрамович вернуться уже не мог, хотя явно этого хотел. Началась феноменальная публичная карьера: за несколько лет он превратился в самого богатого и самого знаменитого (за исключением, наверное, только Владимира Путина) русского. Его типичная еврейская фамилия стала именем нарицательным нового русского богача.

Но, может быть, даже не в этом его уникальность. А в том, что он единственный из «могучей кучки» олигархов, державших в своих руках политический процесс 90-х, кто уцелел по сей день. Гусинский, Березовский, Смоленский, Ходорковский - где они? Всем известно. Помните анекдот тех лет? После ареста Ходорковского Путин пообещал поднять ВВП еще в два раза. «Пора делать лыжи», - подумал Абрамович. Но это лишь анекдот. На самом деле, он не делал лыжи и даже не просто сумел уцелеть любой ценой. Из «семьи» Ельцина он перекочевал в «семью» Путина на правах все того же любимого сына. Что само по себе парадоксально: по многочисленным свидетельствам информированных людей, сначала сам Путин прошел в 1999 году «смотрины» у Абрамовича и был им одобрен как ельцинский преемник.

Но можно ли в такой сложной и, прямо скажем, небескровной кремлевской игре уцелеть только за счет личных симпатий и сложившихся отношений с новым хозяином? Конечно же, этого недостаточно. Необходимо идти на : многочисленные компромиссы и жертвы. Абрамович на них шел, не теряя, впрочем, при этом лица. (А то некоторые, немногим менее богатые, чем он, люди, уж так прогнулись перед новой властью, что та и по сей день воспринимает их исключительно в качестве собственных «кошельков».) Принял на себя все расходы по сугубо затратному «чукотскому проекту», отделаться от которого не может до сих пор. Выкупил у своего крестного отца и благодетеля Березовского ОРТ и фактически передал его в дар государству. Наконец, продал жемчужину своей короны, «Сибнефть». «Тут-то в чем жертва? - скажете вы. -Выручил за нее 13 миллиардов!» В том-то и фокус, что из этих 13 миллиардов Абрамовичу, по некоторым сведениям, досталось лишь пять.

Стоит ли после этого удивляться, что его бракоразводный процесс - пусть не в юридическом, но в житейском смысле слова - проходил под личным присмотром хозяина Кремля? По свидетельству осведомленного лица - биографа Путина и Абрамовича Криса Хатчинса (напомню: автор бестселлера «Абрамович: миллиардер из ниоткуда») - именно Путин настоял на том, чтобы вопрос раздела имущества не дошел до суда, а был бы решен полюбовно, в результате мирового соглашения. Еще бы! Дойди дело до суда, не вполне понятно, чье бы имущество и капиталы делили прилюдно: только ли Абрамовича или кого-то еще.

Иногда мне кажется: как бы он хотел остаться подпольным миллионером Корейко, тихо столоваться в «семье» старика Синицкого, с немым обожанием глядя на его дочь, а по ночам - пересчитывать в уме свои миллионы, надежно спрятанные в «камерах хранения» швейцарских банков. А жизнь заставила его из Корейко превратиться в Остапа Бендера, стать плейбоем, швырять деньги на не понятные «покупки» вроде Чукотки и ЦСКА (помните еще один анекдот: Абрамович вложил деньги в недвижимость - купил ЦСКА), открыто разводиться с одной Зосей Синицкой, с которой пройден путь из нищих в принцы и которая родила ему полфутбольной команды, и открыто же ухаживать за новой, явившейся по его душу с давно уже переставшего быть родным и дружественным Рублевского шоссе...