Нападение на синагогу на Большой Бронной было совершено 11 января, Копцев успел ранить ножом девять человек, прежде чем его разоружили. В марте 2006 года Мосгорсуд приговорил Копцева к 13 годам лишения свободы, признав его виновным лишь в покушении на убийство.

Между тем, появилось сообщение, что Копцев может быть причастен и к другим преступлениям: в частности, к убийству 17-летнего азербайджанского студента Эммина Гаджиева в ноябре прошлого года. Но следствие по нападению на прихожан московской синагоги настолько торопилось передать это дело в суд, что в прокуратуре отмахнулись от сообщения о том, что Копцев мог иметь отношение и к другому убийству.

Комментарии экспертов

Михаил Фишман, "Коммерсантъ": С одной стороны, в таком деле, вроде бы, нужно только приветствовать жесткость. Но вот я внутренне, будучи тотально солидарен с жертвами Копцева и считая это возмутительным актом прямой ксенофобии, почему-то не нахожу в себе слов поддержки в адрес государства, которое его посадило на 16 лет. Тут что-то не так. Начнем с того, что есть важное обстоятельство: насколько я понимаю, там никто не умер. Это, вообще-то, важно. И приговор этот, надо признать, производит впечатление, что ли, излишне жесткого.

И странным образом на фоне наблюдаемого расцвета ксенофобии и межнациональных конфликтов, который мы отмечали, этот сверхжесткий приговор, суть которого - дать сигнал, что государство будет нещадно карать при проявлении ксенофобии, тем не менее, почему-то повисает в воздухе. Я боюсь, что он в итоге может сыграть некую противоположную роль. Он не оставляет ощущения справедливости. И тоже понятно почему: потому что никто этих вопросов не обсуждает. Это некая высшая воля неких высших чиновников, которые решили нам что-то продемонстрировать таким образом, решение подобных проблем.

Я могу себе представить, что приговор порождает раздражение, и, таким образом, накапливает злобу, а не погашает.

Владимир Прибыловский, Центр "Панорама": Я это просто считаю тактической ошибкой еврейских адвокатов, еврейских правозащитных организаций, поскольку осуждение Копцева на 13 лет и так включало покушение на убийство, которое было признано совершенным по мотивам национальной ненависти. Перестарались. Хотя они как раз не требовали повышения, а хотели изменения квалификации. Но мне кажется, они с этой переквалификацией переборщили, так как вместе с нею последовало увеличение наказания с 13 до 16 лет. У нас за реальное убийство дают гораздо меньше. Копцева как такового мне не жалко. Но на фоне более мягких наказаний за другие насильственные преступления этот приговор выглядит неприлично.

И это смешно: человек с помощью ножа разжигал национальную вражду. Мне кажется, что если вообще применять эту статью [282], то только к прямому призыву к насильственным действиям.

На самом деле, это непринципиально - 13 лет, 16, но сама по себе эта постановка, эта вот мелочность, она, мне кажется, не на пользу ни демократии, ни борьбе с антисемитизмом, ни интересам еврейской общины в России.

Светлана Ганнушкина, "Гражданское содействие", "Миграция и право": Это меня в восторг не приводит, это я тоже воспринимаю как отрицательное событие. На мой взгляд, Копцев - человек явно нездоровый.

Лев Левинсон, Институт прав человека, Институт "Общественная экспертиза": Приговор Копцеву, по сути дела, примыкает к первому сюжету. Если говорить, что это торжество справедливости, - у меня есть сомнения, честно говоря. Нет, я, конечно же, не исключаю необходимости наказания за такие преступления и никоим образом его не оправдываю. С другой стороны, я не вижу там 282-й статьи. Я бы скорее оценивал этот приговор как очередную уступку политическому давлению судебной системы.. Он был наказан первым приговором, получил серьезный срок, он же не оправдан был.

А получил очень много. Все-таки, это очень жесткий приговор. При всей мерзости преступления, при том, что есть серьезно потерпевшие, трупов там нет. У нас за труп 13 лет дают далеко не всегда. Первый приговор был достаточно обоснованным и вполне жестким, можно было годика на два-три меньше дать. Ну ладно, сколько дали - столько дали. А теперь вот это выкручивание рук: давайте, мы покажем, что этот случай у нас имеет еще и антиэкстремистское значение.

Очевиден тип личности, психопатической как минимум, но все это гасилось. Я прекрасно знаю, как у нас делаются психиатрические экспертизы, во всяком случае - в Институте Сербского. Это дело Буданова показало: в зависимости от того, куда маятник качался, Буданов становился вменяемым или невменяемым. Мне рассказывали специалисты, что в принципе, не беря какие-то частности, эксперты, которые пишут эти заключения, действуют добросовестно. Но там есть известные сторонники идеи гипердиагноза и сторонники, наоборот, минимизации рассматриваемых факторов. Когда нужно кого-то признать невменяемым, экспертизу подписывают доктора, которые всегда склонны раздувать эту тему, в противном случае - другая группа.

За пропаганду же если наказывать, то надо тех, кто напрямую призывает к насилию. То, что он там кричал - это он среди евреев проповедовал расовую вражду? Это все очень натянуто.

То есть это очередная политизация судопроизводства и факт давления на суд.

Источник: Политический барометр Центра "Демос", №63, 11 – 17 сентября 2006