Бывшие подчиненные премьер-министра до сих пор считают его “своим в доску”

Бывшие коллеги Виктора Зубкова так и не смогли вспомнить, как нынешний премьер-министр отмечал свои дни рождения.
— Не до праздников тогда было, — разводят руками те, кто знал Зубкова молодым. — На Алексеиче всегда все хозяйство держалось.
Нынешнему главе правительства и впрямь не везло на праздники. В детстве семья жила небогато, как-никак четверо детей в семье. Вырос Виктор — все работа да работа. А на 66-летие на Виктора Алексеевича и вовсе свалилась вторая должность в государстве.
Каким запомнили нового главу правительства в его детстве и юности — в репортаже специальных корреспондентов “МК”.

У Виктора Зубкова — северная закалка. Детские и юношеские годы его прошли за полярным кругом в пригороде Мончегорска.

— Жили мы в поселке рудников Тростники, — вспоминает старожил Валентин Максимов. — А в школу ходили мимо пленных немцев, которые строили дорогу. Кругом в бараках жили условно освобожденные, что строили металлургический комбинат.

Ныне поселок Тростники полностью снесли, но остались люди, которые хорошо знали семью Зубковых. Галина Королева, что жила с ними в одном бараке, вспоминает: “Семья Зубковых приехала из Хибиногорска еще до войны. Знаю, что Зубковы были из ссыльных, у них хранилось свидетельство о реабилитации. Во время войны они эвакуировались на Урал, там и родился у них первенец Витя. Как только началось восстановление комбината “Северникель”, семья Зубковых вернулась в Мончегорск. Жили они в бараке, теснились в 12-метровой комнате вшестером. В семье было четверо детей: Виктор, Саша, Коля и Тамара. Отец Алексей Андреевич работал на руднике проходчиком, мама Анастасия Александровна, пока в семье не было детей, трудилась уборщицей, потом была домохозяйкой. Семья Зубковых была очень дружная. Я помню, они делали у себя ремонт, и пока я была на работе, они покрасили и побелили и мою комнату тоже. Со временем я стала практически членом их семьи. Во дворе у Зубковых было небольшое хозяйство: в стайке стояла свинья, поблизости располагался огород. Хозяйка тетя Настя старалась сытно накормить своих ребят. Когда я приходила с работы домой, то и меня ждал горячий ужин. И это несмотря на то, что семья бедствовала. В отпуск они никогда не ездили вместе — это им было не по карману. Я как-то поехала отдыхать, взяла с собой их дочку Тамару.  Дети Зубковых учились все в школе №5, которую построили пленные немцы.

— Виктор особенно любил математику и физику, — вспоминает Галина Королева. — Я работала в вечерней школе, и часто уроки Витя делал в моей комнате. Возвращалась поздно, а он все сидел за столом, засиживался над задачами и до 12, и до часу ночи. После школы он предпринял попытку поступить в Ленинграде в технический вуз, но потерпел неудачу.

Мончегорская городская комиссия по трудоустройству детей (а было Виктору 17 лет) выдала ему направление на работу на ремонтно-механический завод, где в отделе кадров до сих пор хранится эта справка. В личное дело вложена копия аттестата зрелости №934963, в котором одни “четверки”, только одна “тройка” — по русскому языку и литературе. Хранится в личном деле и характеристика на ученика 10 “А” класса средней школы №5: “…член школьного комитета комсомола. Очень старательный ученик. Скромный, честный и вежливый”.

Галина Королева вспоминает:

— Когда дети подросли, то тетя Настя пошла работать санитаркой в медсанчасть. Виктор окончил институт в Ленинграде, Саша получил профессию медбрата. Коля потом работал сантехником, все время жил с родителями. Тамара устроилась в отдел кадров металлургического комбината. А 15 лет назад за полгода ушли из жизни сразу трое Зубковых. Сначала отец, Алексей Андреевич, на 40-й день после его смерти не стало и Анастасии Александровны, а через полгода умер и Коля.

Виктор очень тяжело пережил смерть родных. Поэтому, как только узнал, что у брата Саши, который работал лаборантом-рентгенологом, начались серьезные проблемы с сердцем, сразу вызвал его на обследование в Санкт-Петербург, там устроил брата в хорошую клинику, где ему сделали наисложнейшую операцию. Виктор, считай, вытащил Сашу с того света. Но больше всего Виктор, по утверждению родных, любит Тамару. Приезжая каждый год в Мончегорск, он останавливается непременно у сестры. Дочь Тамары, племянницу Свету, он устроил на работу в Санкт-Петербурге, а ее сына определил в Суворовское училище.

Мончегорцы знают: побывав на могиле родителей, Виктор надевает лыжи и уходит в горы, вспоминает молодость, когда подростком ходил по сопкам по 30—40 км за день.

Первый трудовой договор был заключен с Виктором Зубковым сроком на три года. Первые шесть месяцев он работал учеником слесаря в моторном цехе.

— Мы ремонтировали трактора, старенькие модели “ГАЗ”, “ЗИС”, — вспоминает друг Виктора Валентин Максимов. — После работы мы шли играть в волейбол. Помню, Виктор сагитировал нас взять шефство над одним из памятников Великой Отечественной войны в долине Славы под Мурманском. В выходные мы ездили, убирали, красили монумент. В красном уголке у нас стояло пианино. Виктор часто садился за инструмент, пытался подобрать мелодии. При этом очень сожалел, что не имел возможности учиться в музыкальной школе.

Нас, молодых, неоперившихся ребят рабочие со стажем частенько просили сгонять за водкой. Единственный, кто отказывался быть “бегунком”, был Виктор. Через 8 месяцев он удивил всех сослуживцев: будучи учеником слесаря, сразу получил 3-й разряд. Но в мастерских не задержался. Написал заявление о переводе его на рудник, мотивируя просьбу тем, что там работает его отец. Прошло несколько лет, и Виктор Зубков оказался сельскохозяйственником.

В часе езды от Приозерска Ленинградской области — поселок Раздолье. Это место Виктор Зубков считал своей второй родиной. И не случайно. Больше десяти лет путинский назначенец проработал здесь в должности председателя совхоза.

Это сегодня Раздолье считается одним из благоустроенных районов области. Асфальтированные дорожки, магазинчики, рынок, школы, блочные пятиэтажки. Зубков же прибыл сюда, когда поселок переживал не лучшие времена. Разруха, пьянство, безработица.

— Мужики пили без продыху, — вспоминают старожилы местности. — Дома стояли полуразрушенные, ремонтировать было не на что. Людей сюда никаким калачом было не заманить. Да и жилья-то не было.

За какие-то несколько лет Виктору Зубкову удалось возродить загнивающее хозяйство. До сих пор жители Раздолья добрым словом вспоминают бывшего председателя.

— Поначалу никто не отнесся серьезно к Зубкову, ему ведь тогда всего-то было лет 30, — рассказывает бывший тракторист Валентин Степанович. — Помню, он собрал всех в нашем клубе и объявил: “Зарплаты повышаю вдвое, в ближайшем будущем все получите благоустроенные квартиры…” Не поверили наши мужики, махнули рукой. А на следующий день он вышел в пустое поле, взял в руки вилы и начал сено цеплять. Мы скучковались в сторонке. Не знаем, как и быть. Потом неудобно как-то стало. Вышли ему на подмогу...
С  тех пор Виктору Алексеевичу не раз приходилось подавать пример.

— Помню, не успели мы убрать весь силос — корм для скота, как на небе появились тучи, — вспоминают местные жители. — Мы по старинке сели и начали молиться, чтобы дождь не пошел. И тут выбегает Алексеич: “Бегом на поля!” Собрал всю деревню. Он сам вручную начал кипы грузить на машины. Управились за час.

Но люди по-прежнему не желали переселяться в Раздолье. Чтобы исправить положение, Виктор Алексеевич обратился в обком Ленинградской области с просьбой построить дома. Через несколько лет в Раздолье выросли новенькие двух- и пятиэтажки.

— Зубков лично занимался расселением, — вспоминает директор местного клуба. — В первую очередь он выделял квартиры передовикам производства — дояркам и механизаторам, которые отслужили в совхозе больше 20 лет. Например, мне квартира досталась непросто. Пришлось пожертвовать личной жизнью. Мы тогда с мужем только сюда переехали. Я была на девятом месяце беременности. Ютились в убогом общежитии.

Помню, прихожу я к Зубкову на поклон: так, мол, и так, молодой семье нужна жилплощадь. Виктор Алексеевич строго взглянул на мой живот и сказал: “Я тут на днях за пьянство уволил директора нашего клуба. Займешь его место — получишь квартиру”. Я растерялась: кто же будет с дитем сидеть? “В таком случае останешься без жилья”, — стукнул Зубков кулаком по столу. Я согласилась. Алексеич слово сдержал. Через месяц мы переехали. А ребенка я бегала кормить грудью в обеденный перерыв.

Виктор Зубков за окультуривание села взялся всерьез.

— Тогда клуб располагался в небольшом деревянном сарайчике, — продолжает собеседница. — Председатель велел мне ежемесячно выпускать стенгазету — “Молния” и “Колючка”. Часто проводили здесь вечера песни. К нам приезжали с концертами ансамбли из соседних областей. Все это происходило с подачи Зубкова. А однажды он все село на автобусах вывез в Ленинград. Помню, пошли мы на балет. Половина наших мужиков там заснула, так Виктор Алексеевич их потом чуть премии не лишил.

Вскоре Зубков выбил средства для строительства в Раздолье нового клуба. Но когда председателя перевели в райцентр, работы заморозили.

— Конечно, Виктор Алексеевич был строгим начальником, но чутким человеком, — рассказывает Екатерина Аросева, дочь одной из доярок. — Например, если в деревне умирал работник совхоза, он всегда лично приезжал на похороны, говорил речь, поддерживал родственников. Также всегда выписывал премию из общей казны, когда случался юбилей.

Что касается распределения квартир, исключение Зубков сделал только один раз. Для своей тещи.
— Супруга Виктора Алексеевича Зоя Михайловна родом из Новгородской области, — вспоминают селяне. — Познакомились они в институте, расписались. Вскоре родилась дочь Юля. Зоя работала в совхозе заместителем главного бухгалтера. Когда ее отец умер, она перевезла сюда свою мать, которой Зубков выделил однокомнатную квартиру в центре города в новом двухэтажном доме. Когда она умерла, ее похоронили в Соснове. Родители Зубкова сюда  не приезжали.

До сих пор в Раздолье сохранилась контора, где находился кабинет Виктора Зубкова. В небольшом помещении покосившегося деревянного барака располагается общежитие.

— Я приехала сюда из Мичуринска, а выросла в детдоме. Думала, устроюсь здесь дояркой, а Виктор Алексеевич предложил мне должность секретаря, — улыбается Анна Минаева. — Конечно, я даже не рассчитывала на такую работу. Опыта у меня никакого не было. Но Зубков сразу сказал: “Не бойся, я тебя всему научу”. В итоге проработали мы бок о бок около восьми лет. Трудился он в жутких условиях. Сидел в маленьком неотапливаемом кабинетике, но зато всегда в костюме. Я же по первости являлась на службу в сапогах. Когда он заметил, то нахмурился: “Анна Васильевна, чтобы больше я эту обувь на вас не видел, носите с собой сменку”. Вот так он приучал меня к порядку. Кстати, когда я предлагала ему приносить в кабинет кофе, он всегда отказывался: “Бросьте, — говорил, — эти все барские замашки”. Поэтому своих гостей всегда встречал в столовой. А еще он не терпел беспорядка на рабочем столе. Все должно было лежать строго на своих местах.

— А подарки на 8 Марта или день рождения дарил? — интересуюсь я.

— Да в то время как-то не принято было подарки дарить, — замешкалась женщина. — Нет, что-то не припомню.

А день рождения у меня 17 сентября, у него — 15-го. Встретимся с утра, пожмем друг другу руки, вот и все поздравления. Зато какие он устраивал гулянья после уборочной! Все село вывозил к озеру, выставлял бочки меда и пива и запевал “Деревенька моя”. Вот так до утра могли гулять!

Недалеко от бывшей конторы находится и дом, где Виктор Зубков жил с супругой Зоей и дочерью Юлей. Домик на берегу озера перешел ему в наследство от бывшего председателя, генерала. Местные жители до сих пор недоумевают, как директор совхоза мог жить в такой халупе.

— Это была такая жуткая развалюха! Его хата отличалась от наших только тем, что дом Зубкова стоял на фундаменте, тогда как наши — на голой земле, — продолжает Минаева. — Я несколько раз бывала у них дома.

Никакой роскоши. Две комнатушки да кухонька со скромным камином. Участок в 12 соток Зубков засадил картошкой. Сам землю пахал, сам сеял, сам урожай собирал, сам полол. Сейчас его участок зарос бурьяном…

Сегодня в бывшем доме Зубкова ведутся ремонтные работы. С новыми хозяевами местные жители еще не успели познакомиться. Долгое время там жил местный прораб. После его смерти хозяйство перешло сыну.
Но далеко не все работники добрым словом вспоминают Зубкова.

— Он с людьми не по-людски обращался, — жалуются мужики около пивного ларька. — Мог и премии лишить за опоздание. Раньше мы на работу через день ходили, а при нем даже в выходные пахали…

Перед отъездом я столкнулась с передовиком производства, механизатором Николаем Трофимычем.

— Знаешь, что я тебе скажу, — решительно заявил он, — хороший Алексеич был мужик, что называется, свой парень, от сохи! Сейчас таких нет. Я ведь только в 75 лет вышел на пенсию. В то время Зубков меня награждал часами, ковром, пледом, а сейчас я никому стал не нужен! Вот только списанный трактор удалось урвать из совхоза. После его ухода все в Раздолье разладилось… А он ведь к нам частенько сюда заезжает. Когда едет с кладбища, где его теща похоронена, обязательно в деревню заедет, со знакомыми поздоровается.

— О чем говорили с ним в последний раз?

— Это было в позапрошлом году. Он приезжал с женой и внучкой. Сам был за рулем. Я его не сразу узнал. Такая у него крутая иномарка была. Ну о чем говорили? Как жизнь, спрашивал, кто жив, кто умер…

В 1987 году Виктор Алексеевич пошел на повышение и перебрался из Раздолья в соседний поселок, где возглавил производственное объединение “Первомайское”. Со времен Зубкова здесь ничего не изменилось. Даже обстановка в его кабинете.

— До Зубкова над креслом директора всегда висел портрет правящего генсека, — демонстрирует рабочее место инженер отдела кадров Римма Агапова. — С приходом Виктора Алексеевича все фотографии со стен убрали. Он не признавал авторитетов. На его столе лежали калькулятор, деревянные счеты и тетради.
“Первомайское” считалось головным предприятием в Приозерском районе. Зубков сам выходил в поле на сенокос, садился за руль комбайна, а вот к коровам не подходил.

— Один год выдался особенно тяжелым, — вспоминает бывший главный бухгалтер Александра Горлинко. — Дожди шли проливные, а корнеплоды не успели вовремя накрыть. Тогда Зубков снял с работы бухгалтеров, секретарш и всем велел спасать корм для скота. Так на протяжении всей недели мы и трудились.

— А коров не умел доить?

— Конечно, умел! — возмущается Горлинко. — Но никогда этим не занимался. Все-таки не мужское дело.
Жилья для Зубкова в Плодовом не нашлось. Пришлось ему поселиться в райцентре Приозерск.

— У нас он долго мыкался по квартирам, — вспоминают бывшие сотрудники. — В итоге чудом нашли однокомнатную квартиру в получасе езды от конторы. Тогда же ему выдали и служебную “Волгу” с водителем.

До Зубкова праздники на селе отмечали шумно. Со сменой руководства о гуляньях пришлось забыть.

— Да вы что, какие праздники? — удивляется Александра Ивановна. — При нем мы только о работе думали. 

Единственный праздник, который отмечали, — День работника сельского хозяйства. Собирались в клубе, где Виктор Алексеевич награждал заслуженных доярок, механизаторов и трактористов грамотами. Конечно, ни о каком спиртном и речи быть не могло.

Также жители Плодового до сих пор вспоминают, как Зубков решил окультурить дремучий народ.

— Каждый день он ездил на фермы и проверял, в каком состоянии находятся коровники, — говорит Римма Васильевна. — А надо заметить, одевался Зубков всегда элегантно, как говорится, с иголочки. Мы поражались: откуда он только достает такие костюмы? В свой первый приезд на ферму он отправился в начищенных до блеска туфлях. Вошел в коровник — и буквально утоп в навозе. Недовольство своего вслух не высказал, но на следующий день дал строгое распоряжение навести порядок в хлеву. Дояркам приказал сменить резиновые сапоги на ботинки. С тех пор по нашим фермам можно было в босоножках прогуливаться. Правда, сам Зубков все-таки возил с собой сапоги…

Супруга Виктора Зубкова Зоя Михайловна тоже перебралась из Раздолья в совхоз “Первомайское”. Трудилась в промышленном агрообъединении.

— Были ли у Зубкова друзья в Приозерске? — интересуюсь я.

— Те, кто был, давно переехали в Питер, — пожимают плечами собеседники. — Например, Зубков особенно был дружен с агрономом Сергеем Яхнюком. Так теперь он вице-губернатор Ленинградской области.

На просьбу показать фотографии  женщины разводят руками.

— Когда коллектив собирался фотографироваться, он скромно отходил в сторону. “Не нужно этого”, — говорил Виктор Алексеевич…

“Все хуже и хуже ситуация в Ленинградской области с рыбными запасами. Еще совсем недавно, не более чем 10 лет назад, можно было без труда поймать в реке Коваши или Морья матерого язя. Налима в Ладоге было хоть пруд пруди, а самым удачливым рыболовам удавалось обрыбиться крупным ладожским хариусом.
С чем же связано такое резкое ухудшение обстановки?..”

Это — отрывок из статьи Зубкова в журнале “Рыболовство”. До назначения на пост заместителя министра РФ по налогам и сборам по Северо-Западному региону оставалось меньше месяца…

Между тем женщины ни разу не видели его с удочкой. Виктор Алексеевич стал заядлым рыбаком только десять лет назад. В то время, когда выстроил дачу в поселке Удельное Приозерского района. В двух шагах от крупного рыболовного хозяйства.

— Ищете дом Зубкова? — встретили меня в Удельном. — Как заметите белый пластиковый забор, тормозите.

Слева от дороги — огромный участок с белыми домиками: это и есть дача премьер-министра. Рядом — дом его зятя Сердюкова. А по правую руку, на берегу озера, за таким же забором — располагается их баня с собственным пляжем и пирсом.

Подъезжаю к дачному участку уже главы правительства. Рядом — ни охраны, ни камеры видеонаблюдения. Неудивительно, что несколько лет назад дом Зубковых обчистили.

— Тогда обворовали еще коттедж одного таможенника. Весь поселок потом подняли на уши, подозревали всех соседей, — говорит соседка Зубковых. — Нас в милицию несколько раз вызывали. Хотя украли какую-ту мелочь. Телевизор, ковер и телефон… Вообще, Зубковы живут закрыто. В магазин не ходят, с местными не общаются. У него друзья серьезные. В баню попариться к нему на “Мерседесах” приезжают.

По слухам, именно Виктор Зубков помог в свое время Виктору Черкесову и Николаю Патрушеву приобрести дачные участки в Приозерском районе Ленобласти…

Что ж, друзья познаются не только в беде, но и во власти. И у нового премьер-министра теперь будет возможность доказать это.