Часть II. Как Путин исполнял обязанности референта, что сказал в своем первом в жизни интервью, и за какой “проступок” его пытались отстранить от занимаемой должности
(в сокращении)

[...]
Весной 1990 года в Петербурге не было власти — никакой. Старого Ленсовета уже не существовало. А новый — демократический, первым делом парализовал работу Ленгорисполкома и только потом задумался, что делать дальше. Едва ли не единственным человеком, кто в этих условиях пытался поддерживать городское хозяйство, был первый заместитель председателя Ленгорисполкома Алексей Большаков. Спустя шесть лет именно Большаков, ненадолго войдя в правительство России, сделает все от него зависящее для переезда Путина в Москву.

А у нового Ленсовета не было тогда даже председателя. Договориться о лидере из числа собственных депутатов не удавалось. И тогда возникла компромиссная фигура уже хорошо известного в народе Анатолия Собчака. Собчак был депутатом Верховного Совета СССР, членом Межрегиональной группы, но к Ленсовету не имел никакого отношения. Срочно были организованы довыборы в Ленсовет. Собчак стал его депутатом, и тут же были назначены выборы председателя.

Я был свидетелем этого исторического события. Когда началось голосование, Собчака в Белом зале Мариинского дворца не было. Потом в зал вошли несколько женщин с большими букетами цветов. И — уже к финалу этого мероприятия, одетый в элегантный светлый костюм, появился Собчак. Он прошел по центральному проходу и присел на свободное кресло с краю. Не сел, а именно присел. Потому что в следующую минуту были оглашены результаты выборов, в результатах которых Собчак не сомневался.

Сегодня совершенно очевидно, что если бы у Собчака оставались те помощники, с которыми он начинал, он у власти не удержался бы. Помощников было двое — Павлов и Шутов. Первый был темной лошадкой. Он появился неизвестно откуда, и потом так же бесследно пропал. А Юрий Шутов уже тогда был фигурой одиозной. Бывший сотрудник статуправления, он имел судимость за попытку поджога Смольного. Спустя несколько лет Шутов организует в Петербурге банду наемных убийц и будет вновь осужден.

Вот на этом фоне однажды в кабинете Собчака и появился скромный и неприметный проректор Ленинградского университета, кадровый офицер разведки Владимир Путин.

Строго говоря, у Собчака никогда не было сплоченной команды — ни в 90-м году, ни в 96-м, когда он проиграл губернаторские выборы. Путин станет одним из немногих, кто неизменно пройдет с ним этот путь и кому Собчак будет доверять безоговорочно. Все эти годы Собчак в приватном общении будет называть Путина “Володей”, но по университетским традициям, разумеется, на “вы”. А Путин, отдавая дань разнице в возрасте и положении, всегда будет почтительно обращаться к Собчаку по имени-отчеству.

Летом 90-го года начинается совместная работа Путина с Собчаком. Путин сидит в его приемной и фактически исполняет обязанности и помощника, и референта, и доверенного лица. В это же время формируется новый Ленгорисполком. С подачи Собчака его председателем становится Александр Щелканов, тоже член Межрегиональной депутатской группы. Единственный человек в этой пестрой команде, кто знает городское хозяйство, — Большаков. Но решением Собчака его увольняют.

Городское хозяйство разваливается, и это очевидно всем. Но вместо того, чтобы сосредоточиться на управлении городом, Щелканов занят только тем, чтобы выкурить из Смольного обком партии и въехать туда самому, со своими подчиненными. Между Собчаком и Щелкановым назревает конфликт, в течение года он лишь углубляется, и весной 91-го года начинается срочная подготовка документов по формированию нового органа власти — мэрии. 12 июня 91-го года жители — тогда еще Ленинграда, избирают Собчака мэром города. Первым кадровым решением мэра становится назначение своим заместителем, председателем Комитета внешних связей Владимира Путина, с окладом 1200 рублей.

Публичная деятельность для Путина в новинку, он осторожен.

— Наша главная задача, — говорит Путин в своем первом интервью, — координировать и направлять действия участников внешнеэкономических связей, снабжать их необходимой информацией, помогать заключать сделки, находить достойных зарубежных партнеров.

В Путине говорит в большей степени разведчик, ступивший на минное поле, чем менеджер городского уровня. Он с трудом подбирает нужные слова, употребляет такие выражения, как “валютный кошелек города”. На пути “унизительного процесса” — получения гуманитарной помощи из-за рубежа, собирается ставить “дамбу”. Он скован, зажат, и это заметно.

Жителям Петербурга о существовании Путина известно, но большого интереса к его личности нет. Путин держится в тени своего харизматичного шефа, редко дает интервью, ни с кем публично не конфликтует. Путин вроде бы есть, но человека за должностью не видно.

В коридорах Смольного, однако, ситуация другая. В отличие от конфликтного Собчака, Путин легко находит общий язык с директорами оборонных предприятий, с армией и силовыми структурами. Жизненным опытом Путин превосходит тех, с кем свела его судьба на новом поприще. Кудрин уже курирует городские финансы, но за плечами у него, кроме университета и аспирантуры, практически ничего нет. А Греф и вовсе еще сидит в Петродворцовом районе, только начиная заниматься городской недвижимостью.

Впервые Путин привлекает к себе внимание зимой 1992 года, когда в Петербурге, независимо друг от друга, разразилось два скандала. В центре одного из них оказался Путин, другого — Степашин.

Они — одногодки, оба — офицеры: один из КГБ, другой — политрук из милиции. В разное время они занимали одни и те же должности: председателя ФСБ и премьер-министра. Поэтому их интересно сравнивать. Тем более что из похожих ситуаций они выходили с разными результатами.

На послепутчевой волне, в ноябре 91-го года, Степашина назначают начальником Управления АФБ (так в то время называлась ФСБ) по Петербургу и области. Демократ, депутат Верховного Совета России, сблизившийся с Ельциным, Степашин был принят в здании вчерашнего КГБ, мягко говоря, болезненно. Реальная власть в Управлении принадлежала начальникам служб. Начальником службы “ОП” (организованная преступность) был Николай Патрушев. Я отлично помню, как шел по коридору здания на Литейном с начальником другой службы — “Т” (терроризм), Владимиром Груниным. Когда речь зашла об их новом начальнике — Степашине, Грунин лишь снисходительно улыбнулся.

— Это ненадолго, — пообещал он. И — не ошибся.

Против Степашина никто не выступил открыто, но в дело вступили отработанные схемы из арсеналов КГБ. В поле зрения чекистов попадает приятель Степашина, недавно назначенный главой Красносельской администрации Анатолий Карагополов. В отношении Карагополова — даже не милиция, а сама АФБ возбуждает уголовное дело. Карагополова обвиняют в получении взятки от Петербургского инновационного банка. В деле также фигурирует ремонт личной машины Карагополова за государственный счет и присвоение рулона государственного линолеума. Шумно, показательно проводятся обыски в Красносельской администрации. Карагополова берут под арест прямо на рабочем месте, на глазах посетителей.

На первых же допросах в деле замелькала фамилия Степашина. Карагополов рассказал, что — действительно, по дружбе подарил ему хорошие командирские часы. Степашин оказался в глупом положении. Дело вели его новые подчиненные, а часы — хоть и не взятка, но факт неприятный. И главное — Степашин никак не мог повлиять на ход дела. Осенью того же 92-го года Степашина бесславно заберут из петербургского управления. Расчет питерских чекистов оправдается, но довольно неожиданным образом: Степашина назначат заместителем директора АФБ (ФСБ) России.

Ровно в это же время Питер сотрясает другой скандал, в центре которого — Путин (об этом см. подробнее здесь - прим. библиотекаря). К началу зимы 1991 года город оказался фактически на грани голода: мэрия не имела ни одного договора на поставки в город продовольствия. Комитет внешних связей, возглавляемый Путиным, находился в поиске: нужно было что-то быстренько продать, а на вырученные деньги купить продукты за границей. Вскоре мэрия обращается в правительство России с просьбой разрешить продать на Запад сверх разрешенных лимитов 150 тысяч тонн нефтепродуктов, 14 тонн редкоземельных металлов, а также — черные и цветные металлы, аммиак, цемент и лес. Учитывая особую значимость этих операций, было предложено освободить их от таможенных сборов.

5 декабря на письме появляются две визы: министра внешнеэкономических связей Петра Авена — “Разрешить выдачу квот”, и вице-премьера Егора Гайдара — “Согласиться”. Заключаются необходимые договора. Однако 15 января таможня Петербурга задерживает судно “Космонавт Владимир Комаров”, вывозившее сырье за границу, и отказывает в выдаче деклараций: уполномоченный МВЭС по Северо-Западу Анатолий Пахомов счел визу вице-премьера недостаточной и потребовал решения правительства. Начинается конфликт двух параллельных структур — МВЭС и Комитета мэрии по внешним связям. Первая отгрузка проводится только 23 февраля — “под личную ответственность товарища Путина”. Спустя непродолжительное время — вторая, и последняя. За всю зиму по этим договорам город получает только 128 тонн растительного масла, и те — авансом.

Начинается скандал. В качестве главного виновника срыва поставок продовольствия называется Путин. Собчаку предлагают отстранить его от занимаемой должности.

Разумеется, Собчак заявил, что “не намерен принимать меры по отношению к Путину. Наоборот, его работа полностью устраивает” мэра. Собчак также сказал, что “никаких злоупотреблений не было”, а все обвинения в адрес Путина “не имеют под собой оснований”.

— Если будет образована какая-то экспертная группа, — заявил тогда сам Путин, — она получит возможность проверить цены. И я лично буду благодарен, если после этой экспертизы мы найдем новых партнеров (имеются в виду фирмы-посредники, вывозившие сырье. — Д.Е.). Лишь бы дело не кончилось тем, что и старые разбегутся.

Финалы двух, в чем-то похожих историй, героями которых стали Степашин и Путин, совершенно разные. В 93-м году дело Анатолия Карагополова было передано в военный суд Ленинградского гарнизона. (Карагополов — офицер. — Д.Е.). Дело это было уже не только никому не нужным, но, наоборот, крайне неуместным, потому что Степашин к тому времени уже работал на Лубянке. Во время первого же заседания в здании суда начался пожар. Горел кабинет судьи Юрия Степанова, председательствующего в деле. Я разговаривал с ним и его начальником уже после пожара.

— Что у вас было под столом? — спросил военного судью один из пожарных, заливавших огонь.

— Ничего, — ответил тот.

— Посмотрите, — сказал пожарный и направил струю из брандспойта под стол. Вместо того чтобы гаснуть, огонь стал разгораться еще сильнее.

Расчет тех, кто поджег гарнизонный суд, был прост. Уголовное дело Карагополова хранилось в кабинете судьи. Первое заседание — всегда предварительное. На нем устанавливается личность обвиняемого, проводятся другие юридически необходимые, но бессодержательные процедуры. Степанов не должен был забирать в зал заседаний все тома уголовного дела, ему было достаточно лишь одного — первого. Судья, однако, попросил перенести в зал заседаний все, что было по делу, и лишь это спасло материалы от пожара. Зато в огне сгорело все имущество Степанова: он был переведен в Петербург из Германии незадолго до этих событий, еще не успел получить квартиру, и все нажитое имущество, включая мебель, хранил в комнате отдыха по соседству с собственным кабинетом.

Уже много позже — в бытность работы премьер-министром, Степашин получит прозвище Пластилиновый генерал. А Путин после истории с поставками продовольствия в 92-м году становится другим. Он превращается в бойца, утрачивает иллюзию безграничности компромисса. Он уже не подбирает мучительно слова — бессмысленные и обтекаемые. Он начинает резать что-то хорошо знакомое, похожее на “мочить в сортирах”. Уже в апреле того же года мэр Петербурга и министр внешнеэкономических связей России подписывают соглашение о ликвидации института уполномоченного МВЭС по Северо-Западу, а самого уполномоченного передают в распоряжение Комитета мэрии по внешним связям, то есть “товарища Путина”.

16.03.2007
Продолжение

Источник: "Новая газета". Цветной выпуск от 16.03.2007 №9 (19).